«Никогда и ни за что не сдаваться»: девушка поделилась своим опытом борьбы с лимфомой

— Анна, в 14 лет вам поставили диагноз лимфома Ходжкина. Как вы отреагировали?

— Вы знаете, наверное вне зависимости от возраста, любой пациент с онкологическим диагнозом на этот вопрос вам ответит одинаково: первая реакция — это шок, который сменяется вопросами: «за что?» и «почему именно я?».

Конечно, нельзя говорить о том, в каком возрасте психологически легче воспринимаешь такой диагноз, но все-таки 14 лет – это очень непростой период: время, когда тебе хочется любить и влюбляться, сбегать с уроков, слушать громко музыку и бунтовать против системы и таких непонятных, сложно устроенных взрослых. И еще, конечно, вопрос внешности стоит очень остро, а тут тебе химиотерапия с последующим выпадением волос.

Самым сложным был, пожалуй, первый месяц. Я хорошо помню, как в первые дни госпитализации я лежала в палате лицом к стенке и ни с кем не разговаривала. Приезжали ли навестить родители, был ли обход врачей – я ни на что не реагировала.

Мне казалось, что никто не способен меня понять и оценить степень моих переживаний. Но такой человек все-таки нашелся. Со мной в одной палате лежала девочка восьми лет вместе с мамой, и именно эта мама была первым человеком, который смог найти ко мне подход. Я даже не помню, как это случилось, но вдруг благодаря ей я неожиданно для самой себя стала улыбаться, перестала отказываться от еды и сумела настроиться на лечение.

— Как отреагировала ваша мама?

Мама – человек очень тонко чувствующий. Ей было очень сложно, но через что ей пришлось пройти я начала понимать в полной мере только тогда, когда у меня самой родился сын. Ее слез я не видела. Как и не видела ее в состоянии хандры или паники. Мама очень четко осознавала, как именно работает связь «мать и дитя»: от психологического состояния мамы зависит состояние ребенка. И не важно, что дитя у нее было уже весьма взрослое: она сохраняла тотальное спокойствие и уверенность в том, что все будет хорошо. Поэтому и я не допускала даже мысли, что может пойти что-то не так.

— Как протекала ваша жизнь в школе после постановки диагноза и во время лечения?

— Весь 9 класс я была на домашнем обучении, а в 10 и 11 классах занималась в школе, но индивидуально. В целом со школой случилась грустная история: какой-то поддержки со стороны одноклассников не было. Тогда это было довольно обидно, но с годами я пересмотрела свое отношение к этому. Дело в том, что и взрослые то – а тут подростки! – не всегда понимают, как себя вести в подобных ситуациях, зачастую именно в силу этого незнания они предпочитают промолчать и отвернуться. Умение проявлять сочувствие – это не всегда врожденный навык, его надо развивать.

— Сколько курсов химиотерапии вы прошли?

— Я прошла четыре курса химии и два курса лучевой терапии.

— Какие ощущения вызывает химиотерапия?

— Все зависит от особенностей организма и, конечно, от характера. Обычно мой курс терапии длился 14 дней. Помню, что достаточно тяжело было в первые три дня каждого цикла: мучала очень сильная тошнота и слабость. Но потом организм как-то адаптировался. Плюс, конечно, я не позволяла себе разлеживаться и как только становилось легче, я поднималась и даже выходила гулять.

— Многих женщин, которые проходят химиотерапию, волнует вопрос деторождения в будущем. Анна, у вас были опасения по этому поводу?

— В момент постановки диагноза и во время лечения передо мной и моими родителями вообще не стоял вопрос о том, смогу ли я иметь детей в будущем. Самым главным было мое здоровье и сохранение моей жизни. И, конечно, их нельзя упрекнуть в том, что это была неверная стратегия. Да и я сама в 14 лет не задавалась такими вопросами. О том, что я могу иметь детей, специалисты сообщили мне уже после болезни. Я проходила лечение по определенному протоколу, который был разработан в НИИ имени Петрова, задачей которого было не только вылечить пациента, но и сохранить в будущем фертильность. Единственная рекомендация, которая была в тот момент от врачей — планировать беременность не ранее, чем через 5 лет, чтобы, не дай Бог, не вызвать рецидив заболевания.

— Вы стали мамой лишь 4 года назад — у вас родился сын. Как вы пришли к этому решению?

— Скажу честно – решиться на рождение ребенка мне было очень непросто. Я вышла замуж в 23 года, будучи уверенной, что о детях подумаю не раньше 30. Я прикрывалась формулировкой «хотим пожить для себя», но, конечно, на деле ситуация была иной. Единственной причиной, почему я откладывала рождение ребенка почти на 10 лет – присутствие дикого, почти животного страха. Слишком сильны были воспоминания обо всех детках, с которыми я лежала на одном отделении и на долю которых выпали очень серьезные испытания.В моем решении стать мамой в свое время меня очень поддержал мой лечащий врач – Колыгин Борис Александрович, в то время он был главой детского отделения. Он очень ратовал за рождение детей, и я в какой-то момент решила отпустить все страхи и довериться человеку, которому была обязана своей жизнью, и который, конечно, не стал бы подвергать риску мое здоровье.

— Какие трудности возникли при планировании беременности?

— Очень многие акушеры-гинекологи боятся пациенток, которые имели в анамнезе онкологические заболевания. Есть даже такие, которые предпочитают отказаться от ведения беременности таких пациенток и/или не хотят заключать договор на роды. Уже на седьмом месяце беременности врачи из женской консультации отправили меня в НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова за справкой, что мне действительно можно рожать естественным путем и что для этого нет никаких ограничений. В конечном итоге мне повезло – а мне всегда везет на врачей! – я нашла очень хорошего специалиста, которого не пугала моя биография. И я очень хорошо помню, как во время схваток врач подошла ко мне и сказала: «Болезнь – это то, что у тебя когда-то было и с чем ты справилась. Родить сына после этого для тебя – плевое дело. И действительно сын родился очень быстро, без боли, легко, и я вспоминаю свои роды с улыбкой и, конечно, благодарностью.

— Пройдя сложный путь от постановки диагноза к выздоровлению, по-вашему мнению, как правильно поддерживать ребенка, да и любого человека, у которого онкологическое заболевание?

— Конечно, нужно понимать, что рядом с тобой находится человек, который болеет, но нельзя зацикливаться на диагнозе. Это безусловно очень сложный период, но жизнь при этом не встает на паузу. Да, возможно, замедляется ее ход, что-то невозможно организовать в силу ограничений, но каждое утро наступает новый день. Я помню, мне исполнялось 15, и я переживала выпустят ли меня на короткий период из больницы, чтобы отметить день рождения.  Это было 5 января, мне разрешили провести пару дней дома. И вот мы стоим с мамой, покупаем торт, смеемся, и людям в очереди и в голову не может прийти, что девушка, которая хохочет на весь магазин в этот момент проходит курс химии. Или вот еще история. Мой папа решил сделать мне подарок –  приобрел два билета на концерт группы «ДДТ». Это было в феврале 1999 года – гриппозный период, у меня пониженный иммунитет… Но мы все-таки пошли, решив, что польза от положительных эмоций перевешивает все риски.

— Как вы думаете, для какой цели вам была дана болезнь?

— Я много об этом думала. Первое время после болезни я думала пойти в медицину и стать детским онкологом, но потом поняла, что в силу своей эмоциональности не смогу. Конечно, вопрос «за что?», которым я задавалась в начале болезни, с течением времени я заменила на «для чего». И, думается, быстро нашла на него ответ: чтобы раз и навсегда прочувствовать цену человеческой жизни, понять, что именно жизнь — и есть самый великий дар. Когда меня спрашивают: «в чем смысл жизни», я всегда отвечаю: «в самой жизни». Просыпаться утром, улыбаться каждому дню, дарить людям любовь и быть благодарной.

— Вы боитесь рецидива?

— Спустя 22 года, наверное, нет.

— Что вы можете сказать людям, которые сейчас ведут борьбу с заболеванием?

— Никогда и ни за что не сдаваться. Даже, когда кажется, что сил уже не осталось, откроются дополнительные резервы. Помните, так было у Виктора Цоя в одной песне: «смерть стоит того, чтобы жить». Никто из нас не вечен и у каждого свой путь. Но жизнь стоит того, чтобы за нее сражаться. Ради своих близких и в первую очередь — ради самого себя.